НЕСКУЧНАЯ КЛАССИКА, ИЛИ ОСТРОВСКОМУ – 200 ЛЕТ

7 и 8 апреля на сцене Магаданского государственного музыкального и драматического театра прошла премьера спектакля «Блажь» по пьесе А. Островского и П. Невежина, написанной в 1881 г.

Режиссер-постановщик этой комедии нравов – Тимур Насиров (г. Санкт-Петербург). Уроженец многонационального Баку, где русский язык и культура были теми самыми объединяющими наше советское общество скрепами, Тимур Станиславович глубоко укоренен в дореволюционной литературной традиции, потому зачастую обращается к творчеству отечественных классиков. Почему-то принято считать, что и

Александр Островский,

и Антон Чехов уже не понятны молодежи и не будут актуальны в 21 веке. Не говоря уже об

Александре Грибоедове,

Александре Пушкине

и Николае Гоголе.

И тем не менее, классические пьесы авторов из позапрошлого века, с их подзабытыми персонажами, помещиками да купцами, с их понятиями о чести, честности, вере и верности, до сих пор могут волновать подготовленного зрителя, выросшего на лучших произведениях русской литературы.

Одной из непременных составляющих успеха в сценическом искусстве – это форма подачи спектакля. Сейчас, когда в массовой культуре превалирует клиповая форма выражения режиссерского замысла, а соответственно и выработалась рефлекторная привычка у зрителей к поп-корновому восприятию зрелища в сверхдинамичной смене действия, суетливой, взрывной, рваной манере рассказа, который не имеет своей стержневой линии и сверхзадачи, пользоваться только одним методом великого гения русского и мирового театра

Константина Станиславского, МХАТовскими интонациями и глубоким проживанием роли, было бы излишне самонадеянно. Но помимо системы, которой одарил Россию и мир Константин Сергеевич, наша земля родила и других выдающихся мастеров театра. Среди них и В. Мейерхольд, и А. Таиров, и М. Чехов, и Е. Вахтангов, и много других режиссеров со своим видением и манерой работы с пьесой и актерами.

Глядя на премьерный показ спектакля «Блажь», на ум постоянно приходило четкое ощущение того,

что Тимур Насиров сотворил некий «трибьют» — спектакль-посвящение В. Мейерхольду и его творческому методу.

В свое время Всеволод Эмильевич был одним из лучших и любимых учеников К. Станиславского. Но освоив и переосмыслив систему своего наставника, В. Мейерхольд покинул МХТ, чтобы основать собственный театр и заняться тем, что получило название «биомеханики». Блестящий режиссер, балансировавший на грани гротеска, буффонады и даже, не побоюсь этого слова, цирковой клоунады, выросшей из средневековых ярмарочных представлений,

Мейерхольд был не только новатором в театральном искусстве, но и дерзким революционером, ниспровергателем классических канонов сцены. И у него осталось немало сподвижников и продолжателей, даже после ареста в 1939 г. с последующим расстрелом.

Магаданский музыкальный и драматический театр в определенном смысле тоже является частичкой мейерхольдовского наследия.

С 1943 по 1947 год в нашем театре художественным руководителем работал ученик В. Мейерхольда,

народный артист России Леонид Варпаховский.

В 1945 году он поставил здесь оперу «Травиата», за что, кстати, ему был сокращен лагерный срок на шесть месяцев. Как выяснила французская актриса, режиссер и театровед Джудит Де Поль, защитившая в начале 2000-х в Париже диссертацию по творчеству Л. Варпаховского, он использовал в работе над оперой элементы драматического спектакля «Дама с камелиями», который, по сути является основой для оперы Дж. Верди. В 1934 году Л. Варпаховский был ассистентом у В. Мейерхольда при постановке «Дамы с камелиями», а одиннадцать лет спустя совершил некий акт «культурного сопротивления», тайно воздав дань памяти своему великому учителю, как он сам всю жизнь называл Мейерхольда. Несмотря на то, что, по словам дочери Л. Варпаховского,

заслуженной артистки России Анны Варпаховской, когда после освобождения и реабилитации Леонид Викторович познакомился в КГБ со своим делом, то в нем он обнаружил на себя донос… В. Мейерхольда, датированный 1936 г.

История взаимоотношений в артистической и режиссерской среде заслуживает отдельного разговора, особенно в тот непростой исторический период, как послереволюционные, довоенные десятилетия. И это могло бы стать поводом к широкой общественной дискуссии с участием историков.

Однако же вернемся к нашей свежей премьере. Спектакль «Блажь» в постановке Тимура Насирова, это показательный образец современного прочтения классика, не только литературного первоисточника – самой пьесы, но и уже ставшего классическим метода В. Мейерхольда.

В чем суть противоречия между системой Станиславского и биомеханикой В. Мейерхольда? Если говорить вкратце, не утомляя читателя, то разница в подходах двух крупнейших театральных реформаторов ХХ века такова. У Станиславского актер «испугался и побежал», а у Мейерхольда наоборот — «побежал, а потом уже испугался».

Свой метод биомеханики В. Мейерхольд разработал с опорой на работы американского психолога и философа Уильяма Джеймса. И главное, что Всеволод Эмильевич почерпнул у У. Джеймса, это – рефлекторное действо, которое, по мнению американца, и вопреки обычному представлению, предшествует чувству, а вовсе не является его следствием, как это утверждал К. Станиславский. Отсюда В. Мейерхольд сделал вывод, что актер должен разрабатывать свои движения, тренировать нервно-двигательный аппарат, а не добиваться от себя «переживаний», как этого требовала система Станиславского. 

Иными словами, разница между методикой В. Мейерхольда и методом К. Станиславского заключается в вопросе об актерском творчестве.

Мейерхольдовский способ проживания на сцене – механистичен, он отрывает физическую сторону человеческой жизни от психологической, от процессов, происходящих в сознании человека. А Станиславский же в своей системе опирался на признание единства физического и психического в человеке, строил свой метод на принципе органической целостности человеческой личности.

И тем не менее, не следует полностью отвергать или предпочитать ту или иную концепцию работы с актерами в постановке. И в методике Мейерхольда, и в системе Станиславского есть нечто общее, определенные реперные точки отсчета, ориентиры, позволяющие создавать не банальные, и не скучные произведения театрального искусства.

Немало сегодняшних режиссеров в России, подобно Тимуру Насирову, все чаще обращаются к наследию В. Мейерхольда.

Ведь в нем есть свои несомненные плюсы и достижения, свои открытия, а не один только гольный «формализм», осужденный в конце 1939 года, как концептуальный метод. Ведь даже сам 1939 год не был тем «страшным» для либеральной интеллигенции Советского Союза временем, как предшествовавшая «ежовщина» (1937 – 1938 г.г.). Наоборот, назначенный в 1938 г. наркомом внутренних дел

Л. Берия провел тогда первую амнистию и стал творцом т.н. «бериевской оттепели», когда на свободу вышли незаслуженно осужденные при его предшественнике, оболганные, невинные люди. Да и другие «формалисты», подобные Всеволоду Мейерхольду, такие, как:

Юрий Олеша,

Илья Эренбург,

Борис Пастернак

вовсе не оказались в тюрьме, что показательно. А пострадал исключительно В. Мейерхольд, кстати, по обвинению в шпионаже. Эта тема заслуживает отдельного, повторюсь, исследовательского материала, а ограниченные рамки рецензии побуждают вернуться все же к премьере спектакля «Блажь» в постановке петербургского режиссера с бакинскими корнями Тимура Насирова.

Если разбирать сам спектакль, то очевидны его несомненные положительные черты – этот спектакль не длинный. Не утомляющий зрителя. Увы, в последние десятилетия в театрах утвердился формат двухактного представления, в то время, как в девятнадцатом столетии, да и в все советское время в театрах играли и по три, и по четыре действия подряд. Не так давно в нашем репертуаре появилась трехактная

«Летучая мышь» Иоганна Штрауса в постановке главного режиссера музыкального театра, заслуженной артистки России Марии Леоновой. Несмотря на то, что спектакль очень динамичен и смотрится легко, тем не менее, порой отдельные зрители, выходя после этой легкой венской оперетты, говорят, что три акта – это все же длинновато. Пьеса А. Островского и П. Невежина «Блажь» в оригинале продолжается целых четыре действия. Скажите, положа руку на сердце, сколько сегодня зрителей решатся высидеть четыре часа, и с учетом трех антрактов по 15-20 минут, без малого пять часов в театре? Вопрос риторический.

Вот поэтому-то само время, как и клиповое сознание, и диктуют режиссерам уменьшенный, сокращенный формат классических произведений. И тем не менее, постановка Тимура Насирова «Блажь» — это отнюдь не краткий пересказ, и не комикс, а вполне зрелое, профессионально выверенное до мельчайших деталей сценическое действо. Как режиссер, Тимур Станиславович довольно придирчив и строг к артистам, что, в общем-то, естественно вытекает из самой профессии постановщика. Второй не менее важной причиной зрительского успеха является талантливая, неординарная работа художника-сценографа. В этой роли здесь выступил прекрасный петербургский мастер Никита Сазонов. Его сценография уже давно и хорошо знакома магаданским ценителям театра. Никита Андреевич оформлял такие знаковые, получившие признание на знаковых фестивалях спектакли, как

детективный триллер «Свидетель обвинения»,

новаторскую этнографическую драму «На краю света»,

взявшую «Золотого витязя» на одноименном международном театральном форуме,

моноспектакль «Семья Иванова», победитель нескольких фестивалей,

документальный концерт «Мой друг уехал в Магадан», также ставший лауреатом различных фестивалей, и построенный на воспоминаниях людей,

встречавшихся с В. Высоцким 24 и 25 марта 1968 года, то есть, ровно 55 лет назад.

Вообще нынешний год оказался богат на юбилейные даты. Не только у Александра Островского, чье 200-летие мы отмечаем весь 2023 г., но и у режиссера Леонида Варпаховского, которому недавно исполнилось 115 лет со дня рождения. Нельзя не отметить, что спектакль «Блажь» вышел в свет в год 70-летия Магаданской области, и в год 90-летия самого первого спектакля, поставленного в Магадане – в мае 1933 года.

Сценография Никиты Сазонова – это всякий раз неожиданное решение сценического пространства. И в этот раз оно все было усеяно красными, спелыми яблоками.

Помимо них зритель с самого начала, при открытом занавесе, лицезрел березовую рощу старой помещичьей усадьбы, где постоянно варят яблочное варенье на колченогой печке-буржуйке.

А еще в пространство сцены органично вплетена длинная бечева-ожерелье с сушеными нарезанными ломтиками яблок.

Все это, конечно же, бутафория, но порой среди реквизита на сцене случается и смачное откусывание настоящего сочного яблока.

Если говорить об игре актеров, живо и непосредственно включившихся в методику полузабытого революционера отечественного театра – Всеволода Мейерхольда, то весь актерский ансамбль был просто великолепен, демонстрируя превосходную выучку и освоение биомеханики. Каждый из артистов по-своему харизматичен и ярок.

Серафима Сарытова (Светлана Кузнецова), вдова-помещица, испытывающая кризис средних лет, сохнущая от любви к молодому управляющему имением

Степану Баркалову (Александр Тарасюк). Типичная история стареющей дамочки, которая спускает все свое состояние, только бы не потерять жадного до денег альфонса.

Уже вырублен весь лес, проданы экипажи, заложены бриллианты. И тут уже встревожились родственники беспутной помещицы. В первую очередь падчерицы –

Настя (Марчела Стати) и

Ольга (Наталья Титова). Вместе с ними вступают в сражение за сохранение оставшихся крох от наследства покойного Сарытова его сестра, тетка Насти и Ольги богатая помещица

Прасковья Антоновна (Светлана Окунева) и ее муж

Семен Гаврилыч (Виталий Стратичук). Повсюду шныряет

Гурьевна, переносчица вестей и попрошайка (Александра Солдатова).

Купец Лизгунов (Евгений Вертохвостов), представитель нарождающегося и берущего все больше власти в императорской России класса буржуазии, в будущем трансформировавшийся в еще более отталкивающий образ Лопахина из чеховского «Вишневого сада». Впрочем, влюбленный в Ольгу богач Лизгунов здесь вышел достойным жалости недотепой, как о нем сказал бы тот же чеховский Фирс из имения такой же расточительной и порочной Раневской.

Главная интрига пьесы «Блажь» — это операция по спасению маменьки (на самом деле, мачехи) из-под влияния ее альфонса. Эту процедуру изобретает

хитроумная Ольга, а воплощает с помощью

богатой тетушки и ее недалекого мужа-подкаблучника, который в финале сбрасывает свою простоватую маску и оказывается не менее

искушенным интриганом, чем его родственницы. Казалось бы, зло наказано. Повержен главный антигерой – наглый альфа-самец и альфонс, мот и карточный должник Баркалов, который не брезгует

ни заигрыванием с перезрелой теткой

Прасковьей Антоновной, ни с молодой

горничной Марьей, ни даже

с уже совсем старушкой Гурьевной. Разбито сердце пустившейся во все тяжкие

«веселой вдовы» Сарытовой, молодым девушкам, невестам на выданье Насте и Ольге нечего больше беспокоиться, ведь мачеха не пустит девушек по миру, промотав наследство их покойного отца. И даже оскорбленный и отторгнутый

купец Лизгунов, грозившийся судебным тяжбами из-за векселей, и тот оказывается безоружен, когда богатые родственники оплачивают долги беспутной Сарытовой.

И вот уже «хэппи-энд», актеры выходят на поклоны, а публика дружно аплодирует столь яркому и блестящему зрелищу, где музыкальные паузы превращены в полноценные номера в исполнении приемного сына Гурьевны

Митрофана (Александр Нестеренко), или даже целого бродячего ансамбля, наподобие скоморошьего, в составе:

горничной Марьи на крестьянском баяне, Митрофана с цыганской гитарой, Гурьевны отстукивающей четкий, ровный ритм на ложках, и подпевающих вместе со всеми Лизгунова и Насти. История, рассказанная в спектакле «Блажь» — это по-настоящему нескучная классика, переосмысленная в начале двадцатых годов двадцать первого века.

Без малого полтора столетия отделяют нас от событий, описанных великим русским драматургом и его соавтором. Театральное искусство отличается тем, что не дает готовых рецептов на животрепещущие проблемы современности, а только побуждает зрителя к самостоятельному их осмыслению.

И в этом понимании можно констатировать, что премьера в МГМДТ, как всегда удалась. Наш репертуар пополнил нестандартный спектакль от интересного петербургского режиссера Тимура Насирова, который в давнишнем интервью 2017 года «Южноуральской панораме» отвечая на вопрос, почему не хочет создать собственный театр, заметил, что в таком случае ему пришлось бы оставить несколько подходящих ему актеров, а остальных уволить. Но так это невозможно, поэтому Тимур Насиров предпочитает ставить в разных городах, по ходу своих странствий исследуя, как страну, так и открывая новые «материки» и смыслы театрального творчества.

И как отметил Тимур Станиславович в прошлогоднем интервью порталу Качатка-медиа, зачастую «режиссер похож на Колумба – он хочет открыть Америку, а команда хочет домой», в привычную «зону комфорта». Хочется надеяться, что в Магаданском государственном музыкальном и драматическом театре наш петербургский гость не только успешно воплотил свой замысел, но и сдружился с актерской командой, которая точно так же, как и он нацелена на стирание «белых пятен» с карты вселенной Мельпомены.  

Игорь Дадашев,

руководитель литературно-драматургической частью МГМДТ

и тоже уроженец г. Баку     

Фотографии сцен из спектаклей Сергея Голубева